Я себя убедил,
Что вернусь в эту тысячу лет.
Ведь спасётся душа,
А исчезнет моя оболочка.
Цель энергий и сил,
Что даруют пространство и свет:
Обновить не спеша
И вернуться в исходную точку.
Все проходят свой цикл,
Каждый раз начиная отсчет,
Полагая наивно,
Что ценно и дорого время.
Жизнь десятками игл
Обязательно саван пошьёт,
Просто и примитивно
Сольёт возмужавшее семя.
А энергия душ
Растворится потом в небесах
С миллионами прочих,
Летящих в потоках вселенной.
Через множество стуж,
На своих невесомых крылах,
Она спуститься ночью
Пройти новый путь.
Непременно.

Ну, вот и распогодилось! Весна… Грачи отметились, гуляя у погоста. Для них здесь всё обыденно и просто. Им перспектива места не важна. Их жизнь традиционна и проста – яйца в гнездо и высидеть в нём деток, в простом устройстве из травы и веток, что собраны в окрестностях, в кустах.
Грачи – они повсюду прагматичны, но бонус быть тут у них всё же есть. Вкусняшек здесь по праздникам не счесть. Как соцпакет весомый и приличный. Теперь грачи не ведают покоя. Откуда им, пернатым, нас понять, что на погосте принято молчать, а не орать как после битвы в Трое.
Хотя грачи не помнят этот день. Им стёрли историческую память. И только греки продолжают славить как наводили тени на плетень. Из хлама замастрячили коня. С такою кровожадною начинкой, что подивились бы жрецы у инков. А может они с греками родня. Но, всё, что есть сейчас, не есть тогда. Тогда за каждый чих мечом рубили. А инки черепами храм набили. Для сценариста хоррора мечта. Вы помните ещё про Ахиллеса? Я не про то, как бабушка Яга пошла медок искать для пирога. Какие ж «ахи» там неслись из леса. Пусть старая, но меру надо знать. Ну, хочешь мёда?! Но зачем клюкой разворошила злой осиный рой? Вот и пришлось до речки ей плясать под звуки «ох» да «ах» и с русским матом. Конечно, речка эта была рядом. Старухе воду тяжело таскать. И на старуху есть своя проруха. Как пятка на Ахилловой ноге. Она была в Фетидовой руке. Такая вот Ахиллова непруха.
Но это в прошлом, а у нас весна. Грачи, апрель и скоро месяц май. Он шепчет девушкам: «Всё лишнее снимай. И пусть мальчишкам будет не до сна». Весна… - как юности волшебный дар. Пора сокодвиженья и цветенья.
Завидую я юным поколеньям, когда их грудь любви терзает жар. Завидую… и радуюсь вполне. Вновь наблюдать природы пробужденье в причастности к процессу возрожденья. И гимны петь пробившейся листве.

Я зову тебя. Ты молчишь.
За окном первый тихий дождь
Шепчет что-то капелью с крыш.
Но, что именно, не поймёшь.
Тучи скинули тяжесть вниз,
Напитали водою снег,
А он, падая на карниз,
Открывает весны забег.
Я зову, но проходят дни
И, моих ты не слышишь слов.
Подпусти их и не гони.
Я их вновь повторять готов.
А за окнами ждёт весна.
Снежный панцирь стечёт водой.
Из оков ледяного сна
Прорастёт этот мир травой.
Я зову… Только тишина
Мне пытается дать ответ.
Шепчет дождь. И, вуалью сна,
Ночь укрыла надежды свет.

.
Учитель встал с постели, взял халат и, машинально, сунул ноги в тапки. На зеркале остановил свой взгляд. Увидел на лице морщинок складки и вспомнил, что сегодня нет нужды, вставать так рано, собираться в школу. Никто его не ждёт там со среды – ни дети, ни их дерзкие приколы.
Там, за окном, чарующий июнь. На кухонном столе цветов букетик. Лучом своим горящая латунь небесного светила шлёт приветик. И наш подслеповатый педагог, зажмурившись, воткнул в розетку чайник. Сковорода, яйцо. Плиту разжёг. Достал вчера приобретённый манник. Он снова посмотрел в своё окно. Вздохнул: «Уже не надо торопиться».
А там, на улице, стоит обычный гул. Трамвай звенит. Вот и машина мчится: «Куда торопятся? Зачем вот так спешат? Финал один – изношенность и старость. И лет последних, хоть и тихий, ад – сидеть и думать, - Сколько же осталось?»
Кипящий чайник нервно забурлил, задёргался в клокочущей манере. Учитель встал, газ быстро погасил. Яичница готова: «В самом деле. Какой от этих мыслей будет прок? Мой долг исполнен. Всё со мной в порядке. Теперь другие пусть ведут урок. Я уже стар. Мне в огород, на грядки» …
Но почему коварная слеза вниз по щеке стекла теряясь в складке. Он сел, закрыл ладонями глаза и сам себе сказал: «Да, всё в порядке?»
А сердце сжалось. Выбилось из сил. И вырвались тоска и боль наружу: «Я ничего не ждал и не просил. Я просто думал, что кому-то нужен».
Безвольно одряхлевшая рука легла на оголённое колено: «Я думал будет легче. Ну, пока, родная школа, дети, перемены».
Он по привычке взял пакетик чая и бросил его в кружку с кипятком: «Какая-то яичница сухая, что есть не хочется. Доем её потом».
А взгляд его совсем остановился. Смотрел куда-то через годы в даль. Он вроде принял, но не примирился. Прокралась в сердце и щемит печаль. И, опершись на руки головою, застыл он, прогоняя мысли прочь: «Ты знал, что будет так. Смирись с судьбой».
А впереди был день.
И ночь…
И ночь…
И ночь…

Вечер гонит закат за горбатый хребет горизонта.
Тучи в алых рубцах от безжалостных огненных стрел.
Хотя это лишь след от безумно уставшего солнца,
Что светило и грело, чтоб мир этот не опустел.
Только осень уже заалела кустами черёмух.
Стелет жёлтую скатерть опавший берёзовый лист.
Закатав силу лета в тугие рулоны соломы,
Осень вместе с туманом всё чаще выходит на бис.
По ночам уже нет летней неги бушующей страсти
От остывшей земли улетают на юг журавли.
Упивается осень доставшейся временно властью,
Пока зимние вьюги её отогнать не пришли.
Вслед ушедшему солнцу струится ночная прохлада,
Чтобы инеем лечь на бесцветные спины теплиц.
Лето кануло в лету. Об этом жалеть нам не надо.
Так не жалко бывает прочитанных в книге страниц.

А ты опять дождем смываешь краски.
Цветные листья прижимаешь к почве.
Хоть ты всегда была скупа на ласки,
Илья всёж бабье лето нам пророчил.

А дождь сорвёт листок с озябших веток…
Он сразу падает – промокший и холодный.
А ведь ещё недавно было лето
С обычной эпопеей огородной.

Но ты пришла, раскрасив даль околиц
Жёлто-зелёным с пятнами багрянца.
А воробьи терзают птичий горец,
Настало время к стуже отъедаться.

Щетинятся обкошенные нивы,
Растут грибы закатанной соломы.
И жёлтыми мазками листья ивы
Легли на холст лужайки возле дома.

Ты вновь пришла, обманчивая осень,
Как мачеха, позвавшая на ужин.
Вроде красиво, да и вкусно очень,
Но без намёка, что ты был ей нужен.

Вначале одарила урожаем,
Потом дожди, приправленные снегом.
Но мы твои причуды понимаем,
В круговороте меж землёй и небом.

Восстав из праха превратишься в прах
Законы мирозданья неизменны.
Нам кажется, что держим мир в руках,
Не осознав, что всё земное тленно.
А жизни смысл не в накопленье благ,
И не в пьянящей силе светской власти
А в воле поддержать Отчизны флаг,
В служении найти и смысл, и счастье.
И обрести покой в своей душе
Свершением исполненного долга.
Где каждый шаг – победное туше
Даёт порыв душевного восторга.
Не ждать наград, признаний и венца,
А просто жить, впуская в сердце нежность.
А после, в осмыслении конца,
Принять как благо эту неизбежность.

Кладут цветы на блеск гранитных плит
Заботливо, людей пришедших, руки.
На этих плитах Родина хранит
Навеки запечатанные муки,
Что ей пришлось принять и пережить
Через невосполнимую утрату.
Одних врагов казнить, других простить.
Запомни мир советского солдата.
Он отступал от западных границ
До Волги. Перевязывая раны
Он шёл страдая, но не падал ниц.
Он всё-таки нашёл врага изъяны,
Остановил, согнул и победил.
Загнал врага в котлы, в болота, в море.
Пленённых же со временем простил.
Простил им наши муки, смерти, горе.
Не это ли величие людей,
Преодолевших злость и жажду мести,
И слёзы миллионов матерей,
Пролитые по детям на погосте,
По без вести пропавшим сыновьям,
По всем, кто жизнью выковал Победу,
По тем, кто умирал потом от ран –
Пришедшие с войны отцы и деды.
Вся боль, запечатлённая в гранит,
Должна навечно оставаться с нами.
Здесь честь солдата русского лежит,
Храня в наших сердцах живое пламя,
Чтобы костёр души не угасал,
Чтобы никто сомнений не изведал,
Здесь память тех, кто сердце отдавал
За Родину, за счастье, за Победу.

Нам всем порой так не хватает сил
И воли к продолжению полёта.
И кажется, как будто опалил
Огнём сомнений наши крылья кто-то.
И трескается зеркало судьбы,
Грозя, десятком очень острых граней,
Уставшую от длительной борьбы,
Осколками ковчег души поранить.
А если так, признай, что ты устал.
Не торопись догнать экспресс событий.
Остерегайся, чтоб эмоций шквал
Не разорвал связующие нити.
Ведь лишь они – основа полотна,
Которое ты создавал годами.
В его узорах жизнь заключена,
Сплетённая твоими же руками.
Там нити счастья, верности, любви.
Там нити страсти, страхов, сожалений –
Всё важное, всё у тебя внутри –
Архив и взлётов, и твоих падений.
Там есть всё то, что нужно лишь тебе.
Всё, что поможет встать после падения
И снова ткать узор в своей судьбе,
Лететь вперёд на крыльях вдохновения.

Слова, слова, слова, слова,
Но нет так нужных мне ответов.
Печать молчания сорвав,
Причислил я себя к поэтам.
Пишу по поводу и без,
Даю прогнозы и советы.
И даже вызвал интерес
У части жителей планеты.
Хотя дилемма не нова,
Но гложет грузный червь сомнений,
А есть ли у меня права
На написанье поучений.
Но, если рассмотреть процесс
Со стороны или же сбоку –
Я в душу никому не лез,
Отчёт не требовал по срокам.
А если кто-то воспринял
Мои слова как укоризну,
То никому не предлагал
По своей жизни править тризну.
Пусть выбирает каждый сам,
Что почитать, кого послушать.
На то и разум свыше дан
И голова – не только кушать.
А я пишу свои стихи,
Хочу найти свои ответы.
Но небеса пока глухи,
Не раскрывают всех секретов.
Я вопрошаю вновь и вновь,
Не принимая всё на веру:
"Каков предел? Что есть любовь?
Кто назначает жизни меру?"

Тишина не ждёт ни клятв, ни лести,
Ни фанфар призывный медный звон.
Ей внимания мир неинтересен.
Даже боль не вырвет её стон.
Тишина - как апогей покоя,
Как источник силы глубины.
Я хочу быть тишины достоин
В свете солнца, в сумерках луны.
Не обременять себя наградой,
Чтобы всё осталось так как есть.
Ни признаний, ни похвал не надо
Главное - она со мной и здесь.

Я тебе принёс бы утром кофе
С тёплым, ароматным круассаном.
Ты же помнишь, что я в этом профи,
Как и предначертано гурманам.
Вместе с кофе я принёс бы розу
Чайную. Её в саду бы срезал.
Чтобы с ароматом томной грёзы
Спала сна тревожного завеса.
Удивлённым трепетом ресницы
Подчеркнули б лёгкое смущение,
И огонь желанной чаровницы
Засверкал во взгляде. За мгновенье
Сон покинул бы лицо и мысли,
А слова душевного волненья
Шёпотом в губах твоих зависли.
Я мечтаю о таких минутах,
Когда сердце полное восторга
Маховик любви быстрее крутит
Без сомнений, хитрости и торга.

Нет, не вернуть весенние ручьи.
Они конечно будут, но другие.
И губы, чуть припухшие, твои
Такие же, но, всё-таки, чужие.
Не вижу я горящего огня
В твоих глазах, уверенных и жестких.
В их отражении давно уж нет меня,
Как и в словах, настойчивых и хлёстких.
Я знаю есть, с кем делишь на двоих
Ты вечера свои и свои ночи.
Надеюсь - будешь счастьем для других,
Но знаю, что значительно короче.
Впиталась в почву талая вода,
Чтоб к нам вернуться в августе туманом.
Уже не быть с тобой мне никогда.
Обычный результат самообмана.

На багряный гриль заката
Ветер нервно гонит тучи,
Что покорно, виновато,
Горбясь прячутся за кручи.
О вершины трутся брюхом,
Даже рвут себя на части.
Сыро, сумрачно и глухо.
Нет ни радости, ни страсти.
Жар заката отступает.
Прогорит, сменившись ночью.
Тучи, часть себя теряя,
Упадут росой на почву,
Или сбросят хлопья снега,
И, сливаясь с небесами
Вновь готовятся к забегу -
Встрече с новыми ветрами.

2013

Может я не бываю в решениях прав.
И людьми я частенько не понят,
Но мне больше по нраву сень летних дубрав.
Чем простой променад на балконе.
Пусть балкон и просторен, и виды с него
Создают панораму на море.
Мне у дома в саду хорошо и легко,
Ни с собою, ни с миром не в ссоре.
Потому, что здесь всё: каждый куст и цветок
Был посажен своими руками.
Здесь всё то, что действительно я сделать смог
В регулярной борьбе с сорняками.
Как приятно порой, собирая плоды,
И любуясь цветением ярким,
Осознать, что мои не напрасны труды
По работе под солнышком жарким.
Только здесь я могу позволять себе сбой,
Ошибаться и пробовать снова.
Никого никуда не вести за собой
Или нормы не брать за основу.
Я могу здесь мечтать, строить планы вперёд.
Здесь могу быть и мягким, и нежным.
Потому, что сад мой. Он всегда меня ждёт.
И плоды свои дарит прилежно.

Напрасно ль юность вспоминать?
Забыты старые блокноты,
Где я писал стихи и ноты.
Пытался песни сочинять,
Тогда казалось – впереди
Никем не меряные годы
И дни веселья и свободы,
И выбора куда пойти.
И вот, всё уложилось в миг,
Такой большой, такой короткий.
Он будто вздох протяжный, кроткий,
В нём жизнью свёрстанный дневник.
О нём всё чаще мои мысли.
Зудят как пчёл летящий рой
И тянут, тянут за собой,
Как гири на плечах повисли.
Но этого не избежать,
Пока хранит всё моя память.
Не дай ей Бог меня оставить.
Нельзя себя не вспоминать,
Пусть с сожалением, с печалью,
Когда с улыбкой на лице.
Здесь всё, что есть у нас в конце.
Как вздох за шелковой вуалью.

Гостей намывает наш рыжий кот.
Вылизывать шерстку пришло ему время
А то, что шерстинок уже полон рот?
Он стойко выносит традиции бремя.
Ему не лизать значит быть не в чести
У самой любимой, но строгой хозяйки.
Придётся ночные дозоры нести
Не на диване, а в пыльной сарайке.
И вряд ли грязнуле дадут KiteCat
Или полежать на ковре у камина.
А вылижешь шерстку – есть вкусный обед.
И в тёплом местечке лебяжья перина.
Так что, мужики, если хочется спать
На чистой простынке, в уютной кроватке,
То надо старательней шёрстку лизать,
Чтоб был экстерьер в абсолютном порядке.
Ещё покажи, что ты ловишь мышей.
Хозяйка поймёт, ты совсем не бездельник.
И не погонит из кухни взашей,
Когда со стола ты утащишь вареник.
Консервы Edel откроет тебе.
Что может ещё быть вкуснее для кошки.
Лижи, друг мой кот, чтоб в кошачьей судьбе
Всегда было место в тепле, у окошка.

Годы прошли, а за плечами месиво
Из памятных и просто будних дней.
Торговка жизнь нас всё-таки обвесила.
Я чувствую, что есть должок за ней.
Кому-то дней счастливых недосыпала,
Кому-то и любви недодала.
А спросишь, говорит, - с авоськи выпало.
Вы осмотрите. Там у Вас дыра.
А мы же были с нею на доверии.
Своя же. Нет, ни крошки не возьмёт.
Не спохватились, не перепроверили
Насколько и чего недодаёт.
И вот зарплата ниже чем обещано.
Тахикардия в сорок догнала.
Я думал, что жена святая женщина.
Она же постоянно мне лгала.
Скопил деньжат, и тут пришла инфляция.
Рубль наш родной опять подешевел.
Решил купить машину, и тут санкции.
Опять не вышло то, что я хотел.
Когда родился я, было обещано,
Что каждому воздастся по труду,
А пенсионный фонд зажал мне пенсию,
И индекс к ней лишь через год дадут.
Вот так нас жизнь взяла и объегорила.
Егорил нас с компанией Гайдар.
Они до хрипоты о рынке спорили.
А он всё дорожал и дорожал.
Вот так, то по кусочку, то по капельке
Жизнь отщипнула по чуть-чуть всего.
Хоть мы с ней отставали часто в графике,
Всё ж справились. Живём. Пусть не легко,
Но в тонусе. Зевать не разрешается,
Чтоб с нами не случился катаклизм.
Быть может, жизнь возьмёт и расстарается –
Даст больше счастья и поменьше клизм.

Жаркое лето прощается с нами.
Утро прохладой встречает рассвет.
Мысли уносятся за облаками,
Только сейчас мне не нужен ответ.
Солнце встает. Провожаю глазами
Медленный, томный полёт облаков.
Как каравеллы под парусами,
Как продолжение сказочных снов.
И ощущаю, как тёплые руки
Светлых лучей обнимают меня.
Время застыло, лишь волнами звуки
Шелеста листьев тревожат меня.
Как хорошо. Пролетают минуты
И так не хочется их замечать.
Жаль, что я вышел совсем необутым.
Начали ноги слегка остывать.
И, вновь вернулись забытые планы
Скопом рутинных, но столь важных дел.
В мире наигранных слов и обмана,
Где я совсем ещё не преуспел.
Солнце карабкаясь вверх по канату,
Жадно с травы облизало росу.
Всё скоротечно. Мы не виноваты.
Жизнь пролетает на полном газу.

Помню летом мы спорили с грозами
И пытались помыться под ливнями.
Мы тогда задавались вопросами,
Но какими же были наивными.
Озорными и дерзко весёлыми.
Сколько книг мы читали и верили,
Что нашли в них ответы искомые.
Да и жизнь их стандартами мерили.
Только жизнь – это не приключение.
Это труд и трагедии с драмами.
Это ночи без сна и сомнение,
И разлука с любимыми самыми.
Почему, когда движемся к старости,
Забываем страницы весёлого.
Почему лучше помним мы гадости,
Когда в сердце от слёз было солоно.
Есть уверенность, что были счастливы,
Что случилось так много хорошего.
И судьба оказалась участлива,
Но добились ли в жизни искомого.
Положу на весы свои годы я
Слева радость, а справа печальное,
Неприятное и инородное,
И, конечно, минуты отчаяния.
То, что слева – воздушное, лёгкое,
Пухом стелется, как невесомое.
То, что справа – тяжёлыми комьями,
Что цепями железными скованны.
Этим, видимо, память загружена,
Счастье тоже под грузом придавлено.
И пытается встать. Так натужено.
Только шанса почти не оставлено.
Дай Бог силы ему воспротивиться,
Отодвинуть тяжелое в сторону,
Отряхнуться от пыли и выбраться,
И закрыть, как ковром, всё тяжёлое.

Желая оправдать свои промашки
Киваем на завистников, врагов.
Себя мним чище свежей промокашки,
Невинней самых белых облаков.

А если быть немножечко логичней
И покопаться в ворохе причин.
Увидим массу просто неприличных
Ухмылок своих собственных личин.

Они же выдавали нам решенья
Советовали куда сделать шаг,
И превращали за одно мгновенье
Порядок в самый форменный бардак.

И вот, когда сюжет полнометражки
Настойчиво толкает на костёр
Ты сам для действа мастеришь рубашки,
Сам сценарист, актёр и режиссёр.

Наш главный враг живёт неподалёку,
В пределах наших собственных телес.
И бьёт внезапно, сильно, как с наскока,
Шифруясь под послание с небес.

Такое очень трудно не заметить,
Но кто же видит сор в своём глазу.
Поэтому мы держим их в секрете,
Чтоб в нас не заподозрили шизу.

А если дать им бой – тот «трудный самый»,
То кто же в этой сватке победит?
Найдётся ли достаточно упрямый?
Не верю. Пусть же Бог меня простит.

Хочу стать тенью я. У ног твоих
Лежать в абрисе солнечного света.
А луч его, венчая главный штрих,
Согреет душу тихую поэта.
И неразлучно, в вязкой тишине
Аллей Екатерининского парка.
Ты полдень посвятишь сегодня мне,
Разбившая кувшин свой афинянка.
А я, останусь тенью на песке,
Она одна мольбу твою услышит.
Увидит взгляд потерянный, в тоске,
Как ветер твои волосы колышет.
А бронзовый для всех девицы стан
Тревожно содрогнётся от рыданий.
Не сбыться юным девичьим мечтам,
Судьба не примет робких оправданий.
Она не часто нам благоволит.
Лишает даже призрачной надежды.
Один неверный шаг - кувшин разбит,
Запачканы нехитрые одежды.
Она несла не меру молока.
А веру в и в достаток, и в удачу,
Но жизнь опять влепила тумака,
Отвесила пощечину на сдачу.
С кувшином вместе рухнул целый мир,
А дома ждут её сестра и братья.
И из еды остался старый сыр
И, видимо, не будет новых платьев…
Случилось же, известный Лафонтен
Пересказал историю из мифа.
А ты потом, на удивленье всем,
Для Царского села, была отлита.

Я слышал столько раз, - начни сначала,
Когда не получилось что-то вдруг.
Но больше в жизни времени не стало.
Она отрезок. И совсем не круг.
Всё, что случилось не вернуть обратно,
И не пройти один и тот же путь.
Дорога та же может быть, понятно,
Но надо просто пристальней взглянуть.
Мир не застыл. Он не стоит на месте.
Всё движется, меняется, и счёт
Назад во времени покуда неизвестен,
И медленней он тоже не идёт.
Поэтому нам не начать сначала.
Мы можем попытаться сделать вновь.
И вновь укрыться старым одеялом,
И встретить свою новую любовь.
Опавший лист вновь не зазеленеет,
Но по весне пробьётся новый лист.
Кузнечик новый свой смычок настроит.
И соловей издаст свой новый свист.
Бессмысленно пытаться жить сначала.
И наступать на грабли каждый раз.
Ведь время утекает, его мало.
Живите здесь, сегодня и сейчас.

Родина. А что же это значит?
Что есть в этом слове для меня?
Вдруг другие чувствуют иначе?
Неужели это лишь земля?
Поле, лес и маленькая речка,
Утренняя песня соловья,
Школа, дом, багульник, церковь, свечка –
Это ли есть Родина моя?
Я родился, вырос в Забайкалье,
Там учился, а потом Тюмень.
Здесь меня, наверное, не ждали,
А я вновь поднялся на ступень.
Университет, театр, спектакли СТЭМа,
Самотлор, экзамены, диплом.
И по новой места перемена.
Новая работа, новый дом.
Здесь учились и взрослели дети,
Да и я, почти что сорок лет,
В этой точке на большой планете,
Своей жизни выстроил сюжет.
Сколько городов ещё знакомо:
Красноярск, Сургут и Ленинград…
И везде я был, как будто дома.
В каждом я был свой, и жизни рад.
И я понял, Родина – не место,
Не границы на клочке земли.
Это то, где нам любить не тесно,
Где мы счастливы. Где мы всегда свои.
Где нас понимают с полуслова,
Где в порядке сердце и душа.
Где нам всё понятно и знакомо.
Этим всем Россия хороша.
Только здесь я чувствую свободу.
Здесь хочу я жить и процветать.
Здесь мой дом, мой сад, моя природа.
Жили здесь отец и моя мать.
Это всё не передать словами.
Есть внутри комочек теплоты.
Родина всегда и всюду с нами.
Родина – и я, и мы, и ты.

Ты позови меня скорей, дорога,
Туда где нет горящих фонарей.
Нельзя, конечно, спрятаться от Бога,
Но чтобы смог я избежать людей.

Вот так пойти и просто взять билеты.
И прочь от каждодневной суеты.
Тем более, что за порогом лето.
Когда ещё есть время для мечты?

Ведь иногда так хочется исчезнуть
И затеряться среди тысяч звёзд.
Но жизнь нас держит лапою железной
Накинув петли и ремни внахлёст.

Ремни кому-то данных обещаний,
Крючки незавершённых нами дел.
Хвосты кредитов тянутся за нами.
Ещё чего-то там. Не разглядел.

Так надо это всё куда-то сбросить.
Чтоб с чистым сердцем отправляться в путь.
Подальше зашвырнуть и заморозить.
Чтобы успеть сбежать. Куда-нибудь.

Туда, где только звёзды и дорога.
Над горизонтом полная луна.
Как жаль, что уже время эпилога
Напоминает, - жизнь – она одна.

Как-то душно мне стало с тобой.
Что-то давит внутри и жжёт.
Думал я – ты дана судьбой,
Но послал тебя, точно, чёрт.
Просто я, почему-то, верю
Тем, кто просит пустить в мой дом.
Вот возьму и закрою двери,
И уж не отворю потом.
Пусть стучатся, хоть в зной, хоть в стужу,
В дверь иль в окон моих стекло.
Но лишь с тем разделю я ужин,
Кто с собой принесет тепло.

Дождь в стекло давно стучится.
Ищет дырочку в окне.
Он, наверное, стремится
Рассказать о чём-то мне.
Я прислушался получше,
- Пам-пам-пам, да пам-пам-пам.
Дождик продолжает пуще,
Непонятные слова.
Ветер с силой бросил капли
На оконное стекло.
Зря старался он. Не так ли?
Непонятно всё равно.
Слушал я, понять старался.
Дождик шел, а ветер дул.
Но не смог, как ни пытался.
Не заметил как уснул.

Дождь играет ноктюрн на карнизах и крышах,
Отбивая мелодию каплями звонко.
Он старается так, чтобы каждый услышал
Его тонкую, нежную душу ребенка.

Как ему одиноко ночною порою.
Отмывая от сажи копченые трубы,
Он усердно пытается тихой игрою
Сделать мягче наш мир подзасохший и грубый.

Смыв осевшую пыль, подарить людям свежесть.
Грязь смывая в канавы и серые лужи,
Он своим тихим шепотом дарит нам нежность.
Он так нужен для жизни и этому служит.

Нас старят и годы, и вехи –
Отметины наших потерь.
И в сердце, заметив прорехи,
Впускают мороз и метель.
Они наполняют нам память,
Порой вытесняя добро.
Пытаются так заарканить,
Чтоб душу от боли свело.
А в памяти, как в подземелье,
Легко заплутать и пропасть,
Когда сожалений ущелье
Откроет звериную пасть.
И выбраться будет непросто,
И где взять достаточно сил,
Чтоб нашего мытарства остов
Хребет нам не переломил.
Быть может, отринув гордыню,
Воззвать к небесам: «Помоги».
Просить, оказавшись в теснине,
Протянутой кем-то руки.
Открыть окна боли и страха
Для близких своих и друзей.
Чтоб жизнь – как кровавая плаха,
Не жаждала наших костей.
Забыть все обиды и ссоры
Открыто смотреть им в глаза.
Тогда, обретая опоры,
Надежда взметнёт паруса.

Нам надо позволять себе грустить
И вспоминать трагические сцены.
Нельзя о прошлом навсегда забыть.
Всё что ушло живёт, но неизменно.
И надо позволять переживать
О том, что мы когда-то не успели,
О том, что сделать или же узнать
По глупости своей не захотели.
О том, что довелось нам опоздать,
На пять минут, не больше и не меньше.
Но это не позволило понять
Могла ли эта встреча быть важнейшей.
И прибежать, но на пустой перрон,
Держа в руке пропавшие билеты.
Ушел мой поезд, с ним и мой вагон
Растаял в дымке зимнего рассвета.
И почему бы нам не сожалеть
О том, что в прошлом с нами не случилось.
Ведь иногда важней переболеть,
Чтобы уже наверняка забылось.
Нельзя отречься от своих корней,
От памяти своей, своих деяний.
Забыть о сотнях путевых камней –
Хранилища моих воспоминаний.
Пусть говорят, что надо жить сейчас.
Без прошлого всё это будет грустно.
Нет прошлого, а значит нет и нас.
Бесцельно, безнадёжно и безвкусно.

Как же легко давать советы:
«Любите жизнь такой как есть».
«Готовьте себе сани летом»
И «С юных лет храните честь».

И вроде верно всё по сути,
Они прошли через века.
Но, сколько всякой другой мути
Нам намешала жизнь в стакан.

И рад бы выпить чистой влаги,
Но, пробежав по сотням труб,
Вода чиста лишь на бумаге,
Где её чистой назовут.

Хотел бы следовать советам,
Но тут не то и там не так.
И сани негде ставить летом.
Ведь не попрёшь их на чердак.

А юность очень любопытна.
Пока свою лелеешь честь –
Всё проморгал и дверь закрыта,
И в поезд свой не вышло сесть.

Да. Так легко давать советы.
Трудней самим их соблюдать.
Но всё же, пережившим это,
Их очень хочется давать.

Я прощаю тебя. Раз решила – быстрей уходи.
И не к месту сейчас поцелуй на прощанье.
И звонками своими меня по ночам не буди,
Не отвечу. Зачем мне хмельные признанья.

Я прощаю тебя, но совсем ничего не забыл.
И твой долг никогда добровольно не будет мной списан.
Мой душевный костёр, без поддержки, погас и остыл.
И не будет тепла ни овечкам, ни сукам, ни крысам.

Я прощаю тебя. Забирай, что считаешь своим.
Я не жмот, но потом не проси. Не получишь.
Я уверен, что мы жизнь по новым лекалам скроим,
Но я знаю не будут теперь твои выкройки лучше.

Я прощаю тебя. Отпускаю без боли. Лети.
Может ветер тебя как кленовые листья подхватит.
Но не дай тебе Бог, мне мешаться на новом пути.
Я последнюю пулю смогу, не жалея, потратить.

Вот ландыши. Букетик мил и свеж.
Он так небрежно помещён в кармане.
Зачем ты принесла его в коттедж?
Подумайте и догадайтесь сами.

А… Вы решили, что этот букет
К столу с закуской будет очень кстати.
Ведь скоро муж прибудет на обед.
Он обожает свеженький салатик.

Всё надо очень мелко покрошить
С огурчиками, луком и томатом.
И маслицем оливковым полить,
Добавить туда листики салата.

Вы спросите: «Так ландыши при чём?
Она букетом хочет насладиться».
А я скажу: «Не надо быть врачом.
Она им с мужем хочет поделиться.

Ведь в каждом листике, даже в цветочке яд.
Хорошая приправа для салата.
Всё свежее. Муж будет очень рад.
Жена, наверно, тоже будет рада.

Ты где-то есть. Наверняка на свете
Есть женщина которой нужен я,
Которой я сказал бы на рассвете,
- Ну, как спалось, любимая моя.
Но ты живёшь в каком-то своём мире
И на работу ходишь по утрам.
А вечером, одна, в пустой квартире,
Готовишься к своим тревожным снам.
Мы можем даже встретиться случайно
И обменяться взглядом невзначай.
Но я же не ищу тебя отчаянно,
И ты меня не пригласишь на чай.
Ты - это ты. В своём мирке особенном.
Считаешь, что надежды больше нет.
Я – это я. Совсем не старый вроде бы.
Но наперёд гарантий тоже нет.
И я живу не чтобы соответствовать
Каким-то ожиданиям других.
И вряд ли ты захочешь поприветствовать
Меня при обстоятельствах таких.
Скорей всего, мы никогда не встретимся.
Ну что же, значит так тому и быть.
Земля всё так же монотонно вертится.
А мы как прежде продолжаем жить.

Здесь кругом тишина, словно Бог здесь повторно воскрес.
Здесь крестьянские дни измеряют трудом и заботой.
Тут стоит у тропы одинокий, сколоченный крест,
Ожидая, что рядом пройдёт и поклонится кто-то.
Неба серая даль, как обрывки кусков мешковин,
Напитавшись водой обещает пролиться дождём.
Здесь лет двадцать уже не бывало ни крестин, ни смотрин.
Самым младшим за сорок, вот так в тишине и живём.
Каждый день, как вчера, как любой раньше прожитый день.
Подоили коров и угнали на выпас с утра.
А потом второпях, без излишеств, чего-то поел
И из дома во двор. Там опять накопились дела.
Здесь по-прежнему новость приносит с собой почтальон.
В его сумке лежат экземпляры районной газеты.
А в комоде внизу ровно свёрнута пара кальсон.
Тех советских ещё, что остались конечно от деда.
Это тоже Россия. То место, что память несёт
Не в анналах хранилищ и облачных недр интернета.
А в обычных делах, в том, чем каждый здесь жил и живёт,
До последней черты. До последней зимы или лета.

Он пророс из земли
Очень тоненькой веточкой клёна.
Годы быстро прошли,
Он теперь уже клён – великан.
Но всё также мечтает
Проснуться весною зелёным.
Как тот самый росточек,
Совсем неподвластный годам.
Он вершиной своей
Будет медленно двигаться к свету.
Протянувшись ветвями,
Всему удивляясь расти.
И впитать столько силы
За наше короткое лето,
Чтобы выстоять зиму,
Себя от мороза спасти.
На плечах у него
Не лежит многолетняя память.
Он ещё не узнал,
Что у клёна так короток век.
Что его так легко
Топором и пилою поранить,
А мир будет жесток
Для убогих, больных и калек.
И хотя даже Пушкин
Ходил по кленовым аллеям.
Да и песен немало,
Где тема о клёне звучит.
Его ранят нещадно,
Огромных ветвей не жалея.
А бульварная пресса
О варварстве этом молчит.
Чтобы дальше расти,
Надо много свободного места.
Но его оставляют
Для более ценных пород.
И когда в старом парке
С годами становится тесно,
Клён, под визг бензопил,
На зелёный ковёр упадёт.
Ведь ему всё равно,
Оставалось не так уж и долго.
Крепкий ствол изнутри
Начинал потихоньку чернеть.
Он настолько привычен,
Что не вызывает восторга.
Потому не дают
Ему смертью своей умереть.
Может быть так и надо,
А может быть, даже гуманно.
Ведь зачем наблюдать,
Как подгнив засыхает титан.
Почему же есть те,
Кто считают нелепым и странным,
Когда просят больные
Помочь им уйти.
Иногда.

Смотрю на твое фото в Telegram
На фоне зелени плантации в Китае.
И как? Нашла ты, что искала? Там?
А я и дома, в целом, не скучаю.
В глубинах взора спряталась печаль.
Её не скроет лёгкая улыбка.
Что-то не так? Или о чём-то жаль?
Какая затаённая ошибка
Тревожит полуночный сон?
Или вина, что улеглась на плечи?
Ты каждый раз спешишь покинуть дом
И думаешь, что сразу станет легче.
А я давно за всё тебя простил.
Не дрогнет сердце при случайной встрече.
Я вынул свою боль и отпустил,
И указал ей путь к тебе.
Заметишь!

Небесная лампа вновь плавит асфальт,
Пытаясь у модниц отнять каблуки.
И плитки бетонной горячий базальт
Не даст прикоснуться ладонью руки.
Обычное лето, обычный июль.
И душные ночи в коробках квартир.
Где в ход идёт всё – от тазов до пилюль,
Чтоб как-то отдаться в объятия снов.
А днём, поневоле есть тяга к воде:
Фонтаны, озёра, пруды и ручьи.
От зноя спастись невозможно нигде.
И ливни от врат потеряли ключи.
Лишь ветер бродяга качает ковыль
У кромки зелёной от ряски воды.
И гладит по спинке уставшую пыль,
Что прилегла здесь, закончив труды.
Волнует немного короткую тень,
Что всё же немного даёт отдохнуть,
Взлелеять надежду осилить мигрень.
Иль просто немного себя обмануть.
А где-то потоки стекают с небес,
Ложатся под ноги лазурной водой.
Прохладою манит таинственный лес.
И солнце мне светит обычной звездой.
Но тут у меня зазвонил телефон.
Опять на работе случился аврал.
Какой же хороший привиделся сон.
Как жаль, что всего так недолго поспал.

10.07.2024

А за окном опять осенний дождь
Играет реквием теплу на серых крышах.
Мне кажется, что я его услышал.
И ты уже былое не вернёшь..
Такая она – юная любовь.
Доверчивость и разочарованье.
Такое неудачное свиданье.
Ведь всё этот дурак испортил вновь.
Спасибо дождь. Мне лучше под дождём.
Ведь вод дождём девичьих слёз не видно.
Дождь тоже плачет. И не так обидно.
Ведь в горе всегда легче быть вдвоём,
Но с тем, кто не жалеет и не учит,
А просто за компанию идёт.
Он по своей причине слёзы льёт.
Ещё немного и мне станет лучше.
Бывает мир любви порой жесток.
На чувства не поставишь штампик ГОСТа.
Порою и обидно, и непросто,
Но лучше всё же выучить урок.
Не принимать симпатию за нежность.
А комплимент за искренний порыв.
Ведь у парней влеченье как нарыв.
Пока не вскроешь, не идёт леченье.
Холодный дождь льёт из последних сил.
Ох, мама – мама, как же я продрогла.
Сентябрь стекает по оконным стёклам.
Он свою осень тоже не простил.
А маме я скажу, что шла, промокла.
И попрошу её, - согрей меня , согрей.
И обними меня ещё сильней.
И шторы опущу на сонных окнах.

Здесь был когда-то будуар.
Шелка нательные шуршали,
И губы у окна шептали,
И выдыхали сердца жар.
А пальцы тонких белых рук
Втирали крем на шею, плечи…
А время всё же так калечит.
Как всё меняется вокруг.
И по истлевшей ткани штор
И сетке мёртвой паутины
Нельзя представить той картины,
Что здесь когда-то видел взор.
В полупрозрачном силуэт,
Горячий приглушённый шёпот,
Неловкий, самый первый опыт
Его порывистых побед.
И томность полусонных фраз.
И запах нежности и страсти,
Когда ты отдавалась власти
До любованья жадных глаз.
Всё это там, за пылью тлена,
В забытии других времён.
Когда в тебя влюблённый он
Ласкал округлое колено.

А знаешь ли, что чувствует душа,
Когда внутри очень темно и пусто.
Когда часы, как будто не спешат.
Когда на сердце тяжело и тускло.

Обида на себя и на весь мир,
Что твой порыв опять не оценили.
И не позвали вновь тебя на пир
В котором есть и часть твоих усилий.

Возвёл внутри себя бетонный куб,
Раскрасил в стиле «Чёрного квадрата».
Возможно, был весь мир с тобою груб.
Ну а душа? Она в чём виновата?

И как ей быть? Без света, без тепла,
В холодном склепе и цементной пыли?
Она у всех у нас всего одна.
Неважно, что тебя не оценили,

Наград не дали за твои труды.
Тоской и грустью это не изменишь.
Зачем копить запасы черноты.
Её потом так просто не отбелишь.

Страдалица - безвинная душа
Невольно замерла в недоумении.
Не шевелясь, почти что не дыша,
Надеется лишь на освобождение.

Она совсем не может выбирать
Кому своё бессмертие доверить.
Поэтому приходиться страдать,
И силу веры в лучшее измерить.

Давайте всё же помнить о душе
И не хранить извечные обиды.
Селите душу в лёгком шалаше,
Где свет зари и дня свободно видно.

«Жизнь слишком коротка, чтоб быть несчастным».
Почаще бы себе так говорил.
Я это вспоминал совсем нечасто.
И лишь сейчас по полной ощутил.
А было время, я так часто спорил,
Доказывал кому-то правоту.
И это приводило даже к ссоре,
А вследствие, то гнев, то суету.
И подрастратил понапрасну силы,
В итоге ничего не доказал.
Нет времени на то, чтоб быть любимым,
И время, что для счастья, растерял.
Сейчас уже не трачу время в спорах.
Ведь каждая минута дорога.
Они сейчас сгорают будто порох,
Как сено в жаркой топке очага.
И надо успевать побыть счастливым,
И очень нужным для кого-то быть.
Чтоб доброе не проскользнуло мимо
И радость за дверями не забыть.
Жить полной жизнью. Причесав седины
С улыбкой утром отправляться в путь.
Любить. И постараться быть любимым.
О первой строчке тоже не забыть.

Ты моя неистовая фурия.
Сколько слов, эмоций фейерверк.
Нет, не усижу с тобой на стуле я.
Кто моё терпение поверг.
И за кем, скажите без сомнения,
Буду драить я ночной горшок
Добровольно и без принуждения?
Видимо пришел и этот срок.
А тебе бы только покомандовать.
Мастер в этом, что ни говори.
Но не будем наперёд загадывать.
Скоро тебе будет уже три.

Я вовсе не ангел, но с крыльями,
Ещё продолжаю мечтать.
Пусть в снах, что почти что реальные,
Я всё же умею летать.
Вы скажите, - глупости всё это.
Зачем фантазировать зря.
Но я исхожу из ответа,
- Мой сон. Значит он – тоже я.
И это мои приключения,
И созданный мною сюжет.
Где каждые взлёт и падение
Не просто полуночный бред.
Там можно продолжить развитие,
Финал побыстрее узнать.
А можно любое событие
К началу перемотать.
А в жизни всё так не получится.
Такое возможно лишь в снах.
Здесь можно смотреть, и не мучиться,
Что всё превращается в прах.
И там мы порой возвращаемся
В далёкого прошлого дни.
Где так же. Как прежде, встречаемся,
Где всё ещё живы они.
Так что из страниц моей памяти
Сегодня придёт ко мне в сон.
Меня за собою поманите?
А может измените фон?

Интересно всё-таки жить.
До заката от даты рассвета.
Ведь рассвет - это время спросить,
А закат – чтоб осмыслить ответы.
Между ними познания день.
Этот день называется жизнь.
А она как большая мишень
Для порока, страстей и гордынь.
Все они заострённой стрелой
Бьют в упор, оставляя свой след.
Иногда уводя за собой.
Иногда приводя стаю бед.
Но наш мир не без добрых людей,
Что подскажут как выход найти,
Как спастись от опасных сетей,
Не сойти с основного пути.
Только часто бывает их два.
Жизнь всегда на распутье дорог.
Где уже не помогут слова.
И советов уверенный слог.
И решившись, ты делаешь шаг
С замиранием сердца в груди.
Даже чувствуя – что-то не так,
Всё равно продолжаешь идти.
И вот так, шаг за шагом вперёд.
По пути получаешь ответ,
Что нам шаг этот новый даёт,
И чего на пути этом нет.
Но всегда продолжая идти,
Ведь ошибка не повод стоять,
Не теряя надежду найти.
Надо снова искать и искать.
А сменив угловатость на стать,
Начинаешь уже понимать,
Что рассвет – это время мечтать,
А закат – это время признать.

Подбираясь к исходу судьбы,
Оглянусь и назад посмотрю
На извилины узкой тропы,
И, хоть пару минут, постою.
Постою, вспоминая о том,
Где, зачем я когда-то свернул.
И о днях, что окутаны льдом,
И о тех, кто меня обманул.
Сколько было прекрасных идей,
Но не всем из них жизнь дать я смог.
Сколько было хороших людей
У которых истёк уже срок.
Сколько было утрат, сколько встреч.
Сколько глаз устремленных ко мне.
Сколько тех, кто помог мне сберечь
Силу духа, чтоб жить на земле,
Чтоб найти свой особенный путь
Среди тысячи разных дорог,
И в отчаянии не свернуть
Заприметив манящий предлог.
Тех людей, как спасительный круг,
Я встречал по пути каждый раз,
Когда мне очень нужен был друг,
Чтоб найти для спасения шанс.
Чтоб душа не лишилась тепла
Среди тёмных от плесени стен.
Чтобы знала – она не одна
В лабиринте сплошных перемен.
Чтоб желанье любить не прошло,
И всегда найти повод обнять.
Много что безвозвратно ушло,
Но осталось терпение ждать.
И осталась потребность идти,
С остановкой на пару минут.
Мне не надо другого пути.
И спасибо, что я ещё тут.

Я выбрал это место – в груди слева,
И для тебя построил в сердце трон.
Прими его в подарок, королева.
Он из моей надежды сотворён.
Две стражницы – Защита и Забота,
Присели на ступень, к твоим ногам.
А рядом, с опахалами Эрота,
Стоят два верных пажа по бокам.
Как лентой шёлковой вокруг струится Нежность.
Спускается волною с потолка,
Пытаясь показать свою безбрежность,
Любви моей бескрайняя река.
И озаряя тень дворцовых сводов
Здесь светит вдохновлённая душа.
А через арку Чести и Свободы
К нам Верность и Ответственность спешат.
Всё это для тебя, скажи лишь слово,
Что дверь тебе откроет в тронный зал.
Сними сомнений душные оковы,
Позволь себе принять всё то, что дал.

Ты читаешь меня как книгу,
Вырывая порой страницы.
И теперь, как крылом не двигай,
Не могу я летать как птица.
Потому, что страницы- перья,
Потому, что та книга –крылья
Потому, что тебе не верю,
И изранен я очень сильно.
Ты ребёнок, а я игрушка,
То ломаешь, то разбираешь.
Ну хоть раз ты меня послушай!
Ведь игрушка твоя живая!
Ты уверена, что всё знаешь,
Мои тайны, мои привычки.
Я с тобой, как бы, исчезаю
И теряю свои странички.
Мне остался лишь шаг до бездны.
Рядом линия невозврата.
Ты считаешь, что я железный,
Да к тому же ещё лопата.
Но и ей нужны тоже руки –
И умелые и с желанием.
И тогда они, как супруги,
Прокопают свой путь к признанию.

Ты читаешь меня как книгу,
Вырывая порой страницы.
И теперь, как крылом не двигай,
Не могу я летать как птица.
Потому, что страницы- перья,
Потому, что та книга –крылья
Потому, что тебе не верю.
Я изранена очень сильно.
Ты решил – я твоя игрушка,
То ломаешь, то разбираешь.
Ну хоть раз ты меня послушай!
Я твоя, но ведь я живая!
Ты уверен: меня ты знаешь,
Мои тайны, мои привычки.
Я с тобой, как бы, исчезаю
И теряю свои странички.
Мне остался лишь шаг до бездны.
Мои чувства впадают в кому.
И, наверно, неинтересно
Эту книгу читать другому.

Каждый вечер цветы собираю
Лепестками улыбок и грёз.
Я букеты из них составляю
И бросаю, чтоб ветер унес,
Разметал их частицы по свету,
Чтоб никто никогда не узнал,
Чьей судьбы в них сокрыты секреты,
Кто цветущий огонь зажигал.
Кто, последний листок закрепляя,
Говорил сам себе, - не спеши
Показать, как любовь умирает
В бледных, впалых глазницах души.

2012

Как часто люди жаждут истин
И точных, коренных причин,
Трактовками гигантов мысли
Подняв себе адреналин.
А есть ли правда? Каждый видит
Свой собственный оттенок лжи.
А если где-то правда выйдет,
То кто поверить поспешит.
Всегда присутствует сомненье,
Хотя б немного, хоть чуть-чуть,
И вызывает ощущенье,
Что нас пытались обмануть.
Хотя зависит всё от взгляда.
Ведь кто-то смотрит только в даль,
Но ничего не видит рядом.
Лишь выжимает в пол педаль.
Чтобы добавить больше газа.
А кто-то смотрит только в пол,
И в даль не глянул он ни разу,
Держась за маменькин подол.
И каждый верит в свою правду.
Она у каждого своя.
У нас неправильные карты,
Другие небо и земля.
Пусть даже в маленьких оттенках,
Цветов отличен наших цвет.
Упав в болото декаданса,
Пытаются нам дать совет.
А иногда, собравшись в кучу,
Или в обычную толпу,
Идут под лозунгом могучим,
Как гвоздь поддавшись молотку.
Всё им не так и всё им плохо.
Под властью ярких энтимем
Идут, не чувствуя подвоха,
Ведь правды нет у них совсем.
Вот так волна либерализма,
Под хмелем рыночных систем,
Хребет свернула коммунизму,
Но ничего не дав взамен.

Я уберу в архив роман.
Пусть он ещё и не дописан.
Такой исход я выбрал сам,
Но на волне твоих капризов.
Быть женщиной – особый дар.
Нет, не занудой и не стервой.
А той, что на душе пожар
Заметит сразу, самой первой.
И бросится в него тотчас,
Чтоб сбить бушующее пламя
Заботой нежной, взглядом глаз,
Простыми добрыми словами.
Ты не сумела погасить,
Лишь разожгла огонь сомнений.
Так наш роман закончил жить,
Утратив смысл для продолжений.
И всё внимание к тебе
Ты приняла за мою слабость.
Позволив лишнего себя
Ты просто вызвала усталость
От грязных сцен, фальшивых слёз,
Обид, упрёков, поучений.
Весь этот шквал с собой унёс
Из сердца яркое свеченье
Мной овладевших тёплых чувств,
Моё доверие и нежность.
И я к ним больше не вернусь.
Прими такую неизбежность.
Не каждый новый черновик
Дойдёт до счастья эпилога,
Когда сюжет завис и сник,
И потерял свою дорогу.

Мама, научи меня любить.
Так, чтоб было искренне и честно,
Чтоб с любовью этой в сердце жить
Так, чтоб было ей со мной не тесно.

Помоги мне, мама, осознать,
Как любимых словом не обидеть.
Как им о сомнениях сказать.
Как в глазах отчаянье увидеть.

Помоги мне, мама, отказать
Тем, кто быть со мною не достоин.
Как мне с чистым сердцем «нет» сказать
Тем, кто груб, навязчив, непристоен.

Мама, научи меня прощать
Тех, кто сделал первую ошибку,
И намёков злых не замечать
И дарить обидчикам улыбку.

Мама, помоги мне стойким быть.
Принимать с достоинством потери,
И не пресмыкаться, и не ныть,
В светлое и праведное верить.

Утром бодро каждый день встречать,
Потому что жизнь – подарок Бога.
Помоги мне смысл её понять.
Помоги познать мою дорогу.

Помоги мне, мама. Помоги.
Я тебя люблю и тебе верю.
И не отнимай своей руки.
Давай вместе в жизнь откроем двери.

В мой сад опять крадётся тихий вечер,
А с ним и долгожданная прохлада.
Она как шелк ложится мне на плечи.
И это то, что мне сейчас так надо.

День уходящий не был скуп на солнце,
Но не оно мне сердце жжёт и душу.
Оно ведь из разряда миротворцев,
Не только греет, но умеет слушать.

А сердце жжёт от горького бессилья
В попытках изменить потоки смыслов.
С какой бы стороны не заходил я.
Так ничего, по сути, и не вышло.

Да, можно быть и добрым, и хорошим,
Но ждать добра ответного не стоит.
А если уж пороки судишь строже
То, кто ж тебя улыбки удостоит.

А этот выбор душу рвёт на части:
Не видеть или сделать наставленье?
Это дилемма вверенной мне власти
В вопросах человекостановленья.

Как трудно это сделать в самом деле,
Когда кругом лишь лозунги и речи.
И, чтоб в сомненьях смыслы не сгорели,
Я жду прохладу каждый-каждый вечер.

Свои права на ночь диктует вечер.
А мы с тобой остались вновь вдвоём.
Ты руку положила мне на плечи
И думаешь о чём- то о своём.

Я чувствую – ты думаешь о прошлом.
О том, что юность была так давно.
А жизнь? Она совсем как билетёрша.
Билетик рвёт и судьбы заодно.

Ты помнишь нас тогда, в десятом классе?
Экзамены и вечер выпускной.
И выбор был тогда ещё не ясен.
Кто ж знал, что разминёмся мы с тобой.

И вот, случайно мы с тобой столкнулись
У стойки привокзального кафе.
И видимо, весы судьбы качнулись,
Нас занесли в реестр в одной графе.

Я вижу на лице твоём улыбку.
И мне понятно, даже и без слов,
Что наша встреча не была ошибкой,
Что через годы нас нашла любовь.

И шаг к тебе, конечно же, был верным.
С тобой мне все задачи по плечу.
Я знаю – у тебя я был не первым,
Но быть твоим последним я хочу.

И каждый день, тобою восхищаясь,
Смотреть в твои счастливые глаза.
И, верными друг другу оставаясь,
С доверием уйти на небеса.

И мне с тобой, с единственной, не скучно.
Я знаю, что ты также веришь в то,
Что там мы тоже будем неразлучно.
Разъединить не сможет нас никто.

Бьют тяжёлые капли дождя
Об остывшие плоскости крыш.
Как ему объяснить, что нельзя,
Потому что ты сладко так спишь.
Стороною проходит гроза,
Но грохочет раскатистый гром
И пытается брызнуть в глаза
Светом молнии через окно.
В сером месиве грозовых туч
Затерялись горошины звёзд.
И луны угасающий луч
Заглянуть к нам в окно не придёт.
Летний дождь, уходя на восток,
Прихватил с собой старую пыль
И отправил с ручьями в поток,
Путь искать в океанскую синь.
От дождя и прошедшей грозы
Воздух стал удивительно свеж.
Спи родная. А тёмная ночь
Пусть подарит желанный покой.
И умчатся за грозами прочь
Все проблемы. Я тоже с тобой.

Как хороши весною были вербы,
Одев на ветви нить пушистых бус.
А память всё стремится в сорок первый,
Где ты мне обещала, - Я вернусь.
Я знаю наизусть все строки твоих писем.
Сказала, - я вернусь, - и отвела свой взгляд.
Остался лишь вопрос к глубинам синей выси:
Ну почему сейчас? Ну кто же виноват?

Остался навсегда наш танец первый.
Смущенные глаза и робость рук.
Наш поцелуй единственный, наверное.
Наш старенький трамвай и наш зелёный луг.
Я буду тебя ждать надежды не теряя.
Завянет и потом вновь вырастет трава.
Я верю, что смогу. Я о тебе мечтаю.
Ещё скажу тебе заветные слова.

Я буду тебя ждать надежды не теряя.
Завянет и потом вновь вырастет трава.
Я верю, что смогу. Я о тебе мечтаю.
Ещё скажу тебе заветные слова.

Есть счастье в каждом заурядном дне.
Его собрать лишь надо, по крупицам.
Позволить себе нежное суфле.
Побаловать себя любимой пиццей.
Запарить себе чая с чабрецом
И взять не раз прочитанную книгу.
В любимый угол с этим сесть потом
И насладиться обретённым мигом.
И рисовать. Да хоть чудесный мир,
Порывы чувств и взрывы нежной страсти.
Фантазии, как лёгкий кашемир,
Окутают заботы и напасти.
А можно просто посмотреть в окно.
Увидеть первый снег, что сразу тает.
А дома и уютно, и тепло.
И дети сами в комнате играют.
Или пораньше выйти в огород,
Лицом принять ткань солнечного света.
А можно сделать всё наоборот,
И в тень сбежать от жарких лучей лета.
Под лёгким дуновеньем ветерка
Вдруг ощутить неясное блаженство.
Как будто чья-то нежная рука
Смахнула с жизни всё несовершенство.
И ощутить, вот в этот самый миг,
Что счастье – оно здесь, всегда и рядом.
Оно во всём к чему уже привык.
И в этом всём его заметить надо.

Дышит вечер в лицо прохладой,
Подытожив прошедший день.
Поднимается над оградой
Сон, вползает в мой дом, как тень.
А затем, с ночью в томном танце,
Сон смежает мои глаза,
Отправляя ко мне посланцев –
Чьи-то лики и образа.
Сон плутает в тоннелях памяти.
Мыслей сумерки глубоки.
Сколько в нём не молись на паперти,
Не подаст мне Бог руки.
Не введёт меня в утро новое,
Когда прежнее не ушло.
Не вернёт уже в быль знакомую,
Чтоб убрать за собою зло.
Не прошу я об этом ангелов.
Даты знают свои места.
Каждый раз начинают заново
Новый день с чистого листа.
Даже если, крылом укрытые,
Мы почувствуем благодать,
Кочки нашей судьбы и рытвины.
Не исправить и не узнать.
Нас учили: прежде чем действовать,
Всё обдумай и не спеши,
Чтобы главному соответствовать,
Даже в малом не согрешив.

Ты не знаешь в каких одеждах
Проходил я свои дороги.
Сколь подошв я истер в разъездах.
Сколько раз намозолил ноги.
Сколько пройдено мной ступеней
И крутых, и пологих лестниц,
А какое число падений
Открывали мне дверь лечебниц.
Сколько копоти, сколько пыли
Довелось мне вдохнуть – не знаешь.
Так чего же о смысле жизни,
Да ещё и моей, гадаешь.
Посмотри внутрь себя вначале,
И припомни свои дороги.
Всё достигла – о чём мечтала?..
Мы к себе не настолько строги.
У тебя тоже есть поклажа,
Что несешь ты с собой натужно.
Как оставить лишь то, что важно?
От чего избавляться нужно?
И указывать мне не надо,
Как мне жить и к чему стремиться.
Поучений твоих армада
Вновь о скалы грозит разбиться.
Мне лишь хочется понимания
И поддержки для вдохновения,
Чтоб на время закрыть все ставни,
И спокойно принять решения.